Москва стала городом, который никогда не спит, сравнительно недавно. Экскурсовод велопроката "ОливерБайкс" Ленара Гадельшина предлагает читателям сайта "РИА Недвижимость" спастись от жары в выходные, отправившись на атмосферную вечернюю велопрогулку, в ходе которой раскроются все тайны "темного" прошлого столицы.
Встретимся под фонарем
Стартовая точка отсчета — Пятницкая, ¾, стр. 2, далее крутим педали по набережной Водоотводного канала через Репинский сквер на Большой Каменный мост (едем по ходу движения машин, обязательно любуемся панорамой Кремля, видом на город с моста). Дальше либо Александровским садом (может быть много людей), либо Манежной улицей до подземного перехода на Большую Никитскую улицу. Едем по Большой Никитской по велодорожке (фантазируем, как Москва когда-нибудь превратится в велосипедную столицу) до Леонтьевского переулка. Поворачиваем направо в него, а затем из Леонтьевского — в Большой Гнездниковский до дома №10. И здесь наша первая точка, рассказывает Гадельшина.
В современной Москве практически невозможно оказаться на улице в полной темноте — яркое уличное освещение не позволяет даже увидеть звезды. Александр Блок, описывая ночной город в самом известном своём стихотворении, отводит фонарю особую роль:
"Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет…"
Первые фонари, как рассказывает экскурсовод, зажглись в Москве по указу императрицы Анны Иоанновны в 1730 году и были масляными. Светили они, как одна свеча, а масло использовалось самое дешевое — конопляное. Это масло было пригодно в пищу, поэтому фонарщики часто приворовывали вкусное топливо. Со временем в масло стали добавлять скипидар для предотвращения воровства. Гоголь предупреждал в "Невском проспекте": "Далее, ради бога, далее от фонаря! И скорее, сколько можно скорее, проходите мимо. Это счастие еще, если отделаетесь тем, что он зальет щегольской сюртук ваш вонючим своим маслом". Вонючим масло стало именно из-за скипидара. Такое освещение действовало в Москве вплоть до 60-х годов XIX века, когда появился керосин, а затем и газ.
Найти в столице столбы уличных масляных или керосиновых фонарей невозможно, делали их из дерева. А вот уникальный столб газового фонаря сохранился до наших дней! Чудом уцелевший фонарь можно увидеть в Гнездниковском переулке около входа в учебный театр ГИТИСа.
Это здание — первый в Москве "тучерез", место, где Эйзенштейн снимал фильмы, а Булгаков встретила главную женщину своей жизни, это знаменитый "дом холостяков" Нирнзее. До революции ночная жизнь в этом доме кипела, ведь в подвале находился театр-кабаре "Летучая мышь". В кабаре под руководством Никиты Балиева всегда было шумно и весело, артисты МХАТа отмечали премьеры (говорят, на одном из таких вечеров Станиславский вместе в артисткой Книппер-Чеховой исполнял канкан).
Столбы газовых фонарей отливали из чугуна, но большая часть была переплавлена в советское время. Самый первый газовый фонарь зажегся в Москве на территории Кремля в 1865 году, "фонарщиком" выступил лично генерал-губернатор, указывает Гадельшина. Английская компания "Букье и Голдсмит" выиграла подряд на устройство газового освещения в столице. По контракту компания построила газовый завод (природный газ еще не использовали в то время, на газовом заводе из каменного угля делали "светильный газ"), проложила газопроводную сеть и к 1868 году установила 3000 фонарей. Газовое освещение просуществовало до 1932 года. Здания газового завода англичан частично сохранились до нашего времени, сейчас это территория бизнес-квартала "АРМА".
В гостях у ворОтников
После снова седлаем велосипеды, говорит экскурсовод, и едем велодорожкой через Пушкинскую площадь (если ее откроют). Если нет — через Пушкинскую площадь под землей (там есть пандусы, не страшно), выходим к памятнику Пушкину и едем по Малой Дмитровке до Старопименовского переулка. После сворачиваем налево и едем до перекрестка с Воротниковским. Здесь делаем очередную остановку.
"Название Воротниковского переулка никак не связано с элементом одежды. До середины XVII века здесь жили "ворОтники" — охранявшие ворота Кремля, Китай-города и Белого города. Крепостные стены, конечно, имели выездные ворота, которые жители этой слободы и охраняли. Кроме того, для безопасности все улицы столицы перекрывались решетками", — рассказывает Ленара.
Иностранцы, посещавшие Москву, описывают ночной город небезопасным. Дипломат Герберштейн писал: "В некоторых местах улицы запираются положенными поперек бревнами и при первом появлении сумерек так стерегутся приставленными сторожами, что ночью после определенного часа там ни для кого нет проходу. Если же кто после этого времени будет пойман (сторожами), то его или бьют и обирают, или бросают в тюрьму, если только это не будет человек известный и именитый: таких людей сторожа обычно провожают к их домам". Сторожа были вооружены рогатинами, топорами и водоливными трубами.
Ночная караульная служба была "замочная" и "кровельная": одни охраняли запертую на замок решетку, всматриваясь в тьму ночной улицы, другие с крыши следили, не появится ли где огонь, нет ли какого беспорядка во дворах, не крадется ли "лихой человек". Сторожа перестукивались, подавая друг другу сигналы, и, чтобы не уснуть, пели песни. Австрийский посланник и дипломат Августин Мейерберг пишет, что сторожа "каждую ночь, узнавая время по бою часов, столько же раз, как и часы, колотят в сточные желоба на крышах или в доски, чтобы стук этот давал знать об их бдительности шатающимся по ночам негодяям и они из боязни быть схваченными отстали бы от злодейского дела, за которое принялись". Австрийский дипломат имел возможность лично убедиться в бдительности русской стражи. Посольский двор и днем и ночью охраняли 40 стрельцов: "Один из часовых, по распределению мест, должен был стоять на карауле под окошками моей спальни. В летние ночи он не давал мне спать диким пением либо нелепыми играми с сослуживцами. А зимою, чтобы согреться, бил в ладоши и скакал, притоптывая ногами".
Далее можно поездить узкими и живописными переулками Сретенки, откуда открываются неожиданно виды на Кремль, монастыри и другие московские красоты.
В поисках "желтого билета"
Ну а затем уже целенаправленно едем по Воротниковскому переулку до Садового кольца, поворачиваем направо, едем по внутренней стороне кольца до Цветного бульвара, увлекает нас дальше эскурсовод. Едем по Цветному бульвару до Малого Сухаревского переулка (бывш. Малый Колосов), сворачиваем налево в него и следуем до дома 9, стр.1. Здесь — финальная точка экскурсии.
Холостяки из дома Нирнзее поздним вечером могли не задерживаться в кабаре "Летучая мышь", а пойти скрасить вечер, например, в московский квартал "красных фонарей", который располагался в районе Грачевки (Драчевка — другой вариант названия этого района). Грачевке писатель и журналист Гиляровский посвятил отдельные страницы своей книги "Москва и москвичи". По уровню преступности Грачевка могла конкурировать только с не менее знаменитой Хитровкой.
С 1840-х годов проституция в России была узаконена. Эта была мера правительства для ограничения распространения сифилиса в Империи, говорит экскурсовод. Девушки, волей судьбы оказавшиеся в публичном доме, обязаны были сдавать свой паспорт, а в замен получали так называемый "жёлтый билет". Проституток, женщин старше 16 лет, ставили на учет во врачебно-полицейских комитетах, они обязаны были проходить медосмотр. История московской проституции началась с открытия в здании Сретенской полицейской части врачебно-полицейского комитета (3-й Колобовский пер., 16). Раз в 2 недели каждая зарегистрированная проститутка была обязана пройти в комитете медицинское освидетельствование. Разрешения на открытие домов терпимости выдавались в "шаговой доступности" от Сретенской полицейской части. Это и стало причиной того, что московский район "красных фонарей" расположился вокруг Сретенки и ее окрестностей.
Публичные дома делились на 3 категории. В публичных домах высшего разряда клиент платил по 3-5 рублей за визит и по 10 рублей за ночь. В борделях второй категории от 1,5 до 2 рублей (за раз), ночь — от 3 до 5 рублей. В домах терпимости 3 категории разовые ласки стоили 30-50 копеек, а ночь — рубль-полтора. Девушки по правилам получали лишь четверть заработанного, остальное доставалось хозяйке. Закон давал проституткам возможность получить обратно паспорт, но на деле это было практически невозможно. Самый яркий и достоверный звериный образ проституции дал Куприн в своей "Яме", а Чехов, живший на Грачевке, писал издателю: "Отчего у Вас в газете ничего не пишут о проституции? Ведь она страшнейшее зло. Наш Соболев переулок — это рабовладельческий рынок". Домов терпимости высшей категории в Москве было немного.
Малый Колосов переулок (сейчас Малый Сухаревский) имел репутацию самую скверную во всей Грачевке. В этом переулке находился знаменитый доходный дом купца Арбузова для самых бедных — "Арбузовская крепость".
Гиляровский писал: "В такую только безлунную ночь и можно идти спокойно по этому бульвару (Цветной бульвар — прим.), не рискуя быть ограбленным, а то и убитым ночными завсегдатаями, выходящими из своих трущоб в грачевских переулках и Арбузовской крепости, этого громадного бывшего барского дома, расположенного на бульваре.Самым страшным был выходящий с Грачевки на Цветной бульвар Малый Колосов переулок, сплошь занятый полтинными, последнего разбора публичными домами. Подъезды этих заведений, выходящие на улицу, освещались обязательным красным фонарем, а в глухих дворах ютились самые грязные тайные притоны проституции, где никаких фонарей не полагалось, и где окна завешивались изнутри. Характерно, что на всех таких дворах не держали собак… Здесь жили женщины, совершенно потерявшие образ человеческий, и их "коты", скрывавшиеся от полиции, такие, которым даже рискованно было входить в ночлежные дома Хитровки. По ночам "коты" выходили на Цветной бульвар и на Самотеку, где их "марухи" замарьяживали пьяных. Они или приводили их в свои притоны, или их тут же раздевали следовавшие по пятам своих "дам" "коты"".
Житель "Арбузовской крепости" писатель Воронов оставил интересные воспоминания: "В Арбузовской крепости существует известная градация квартир, подобная той, какая существует во всех домах. Так, например, в квартирах дома, окнами на улицу, живут бедняки побогаче, по преимуществу женщины, у которых есть все: и красные занавески, и некоторая мебель, и кое-какая одежда, а главное — подобные жильцы постоянно находятся в ближайшем общении с разными кабаками, полпивными и проч., куда сносятся ежедневно скудные гроши, приобретаемые этими несчастными за распродажу собственной жизни… Им завидуют все без исключения арбузовские квартиранты; их называют довольными и счастливыми. Ко второй категории принадлежат жители того же дома, но только частей его, более удаленных от улиц: окна на двор. Тут обитает нищета помельче: из трех дней у нее только два кабацких и один похмельный; на пять, на шесть дней такому жильцу непременно выпадает один голодный. Борьба с просыпающейся совестью и упорная битва с подставляющей ногу жизнью сделали из такого существования многоактную драму, в которой, впрочем, сердце зрителя по временам отдыхает от тяжких, раздирающих сцен. Но такие антракты коротки; занавес поднимается и падает то и дело; то и дело появляются на эстраду жалкие актеры; то и дело вырывают они слезы из ваших глаз своим отчаянным воплем. Страшно быть таким актером, но еще страшнее попасть в число действующих лиц третьего рода жильцов крепости. Здесь изо дня в день разыгрывается драма, без перерывов, без антрактов. Зрителя не существует: он закрыл глаза, заткнул уши и бежал".
Ну вот и все. Если ночная жизнь столицы пришлась вам по душе, то Ленара Гадельшина приглашает также москвичей и гостей столицы на вечерние прогулки со свечными фонариками, которые организует музей "Огни Москвы".
