В отличие от западного рынка офисной мебели, который падает вслед за сокращением инвестиций в новые офисы, российский рынок чувствует себя достаточно устойчиво. За счет этого отечественные производители могут даже позволить себе пригласить архитекторов и поэкспериментировать с дизайном мебели и офисных перегородок. Президент группы компаний Nayada Дмитрий Черепков рассказал в интервью РИА Новости о своем опыте работы с архитекторами, о том, чем компания удивляла иностранцев на международных выставках, а также о тех клиентах, для которых мебель является отражением себя.
— Дмитрий Анатольевич, в августе компании Nayada исполнилось 18 лет. Расскажите, с чего начиналось становление компании?
— Компания образовалась в 1995 году, в то время мы занимались поставкой строительных материалов в строительные компании. Но мы всегда хотели выйти за пределы торговой деятельности, поэтому стали заниматься производством вентиляционных изделий и позже выделили этот проект в отдельный бизнес под другим брендом. В процессе комплектации возникла идея делать перегородки. Мы ее стали анализировать, стали появляться поставщики, пришло вдохновение. Оказалось, что мало кто в России этим занимался, рынка как такового не было.
- Какие события были наиболее важными для становления компании?
— Мы начали с производства системы перегородок, которую придумали наши конструкторы. Ломали голову, как это произвести в России. Пришлось долго работать с отечественными поставщиками, вынуждая их сделать продукт нужного качества. Если сейчас это занимает порядка пяти месяцев, то тогда мы потратили почти год. Затем мы начали продавать перегородки конечным клиентам через нашу систему дистрибуции, а дилеры начали появляться после 1998 года. Это был непростой период, так как тогда почти никто не вкладывался в офисы. Тем не менее, этот год дал нам определенные возможности, потому что заграничные товары стали еще менее доступными, а мы как раз подготовили свой российский продукт.
На следующем этапе мы обнаружили, что некоторые дилеры стали мешать нам поддерживать уровень рентабельности. Например, дилер мог дать 5% скидки и получить заказ, сказав, что он продаст клиенту то же, что и Nayada. Мы понимали, что стратегически и они будут заниматься производством. Пришлось отказаться от части дилеров по некоторым продуктам, но принять это решение было непросто, потому что пришлось отказаться и от определенного количества заказов в пользу работы на конечного клиента. Это было нужно, чтобы донести наш бренд до клиента.
Следующее решение мы нашли в 2000-м году, когда зашли в регионы и начали создавать свои представительства по принципу партнерства с местным лидером. Это позволяло быть более внимательными к бизнесу с нашей стороны и в то же время дать местной компании больше гибкости и заинтересованности в продажах. Дело в том, что в 2000 году в регионах было мало офисных строек, и выход в регионы столичной компании был значительным риском. Мы выработали ряд правил совместной работы, например, как должна формироваться компания, как назначается директор. Эту модель создания региональной сети пока никто не повторил в нашей сфере бизнеса.
- На сегодняшний день компания Nayada имеет 19 представительств в различных регионах и даже в Италии. Собираетесь ли открывать новые представительства?
— Сейчас самые дальние представительства нашей компании расположены в Красноярске и Иркутске. Целенаправленно расширять количество представительств мы не намерены, так как нам достаточно этих городов, чтобы держать руку на пульсе — чувствовать клиентов и доносить до них максимальную информацию о нашей продукции. Дальнейшее развитие мы предполагаем за счет развития хорошей дилерской сети. К тому же, часть заказов начинают осваивать небольшие бригады, например, оконщиков, которые работают с нашей продукцией.
— Как получилось, что вы открыли офис в Вероне?
— Мы купили бизнес итальянской компании в 2007 году. Если мы хотим делать свою работу, как это делают лучшие компании в мире, то надо выходить на международный уровень, хотя, чтобы делать успешный бизнес, достаточно и России. Сейчас наши амбиции стали более спокойными с точки зрения непростой ситуации на международном рынке, свою роль в этом сыграл 2008 год.
— Насколько сложно конкурировать с иностранными компаниями?
— Сейчас, если сравнивать с мировыми лидерами, мы находимся на самой верхушке. Дело в том, что положение европейских компаний в сфере офисной мебели на мировом рынке, по сравнению с российским, незавидное. Например, по моим данным, два крупнейших международных игрока – французская и итальянская компании, которых мы обошли, сейчас практически находятся в стадии банкротства.
Итальянский рынок, на который россияне так любят ориентироваться, находится в таком же ужасном положении, как и испанский.
Инвестиции в строительство и оформление местных офисов практически отсутствуют. Я знаю одну итальянскую компанию, которая хорошо себя чувствует только за счет полученного трехлетнего заказа от государственных компаний. Другие покупатели, которые поддерживают итальянских производителей наряду с русскими, это граждане Арабских Эмиратов, Саудовской Аравии, Катара и Кувейта. Для них Италия является "якорем" дизайна премиум-класса, хотя есть лидеры дизайна в Дании и Великобритании.
- А сложно ли конкурировать с итальянцами, чьи традиции оформления кабинетов имеют вековую давность?
— Конкурировать на итальянском рынке сложно, так как компании, занимающиеся перегородками, очень похожи друг на друга по качеству и по оформлению, различаются только небольшими деталями. Кроме того, отличается и механизм работы их компаний, потому что владельцы брендов ничего не производят, а заказывают отдельные детали у местных производителей и собирают продукцию у себя на складе. В России система работы отечественных производств иная – мы содержим собственное производство и конструкторов, так как в нашей стране нет той базы разных производств, которая нас может поддержать.
Стенд компании Nayada на главной выставке мебельной индустрии I Saloni 2013 в Милане
- Как же вам удалось выступить на высоком уровне в апреле 2013 года на крупнейшей международной выставке мебельной индустрии и аксессуаров интерьера I Saloni 2013, которая проходила в Милане и на которой Nayada была единственным российским представителем в своем сегменте?
— Мы думали о том, с чем выйти на выставку. Если бы мы наняли итальянского дизайнера, который бы сделал нам кабинет премиального класса, скорее всего, он не отличался бы от других, которые можно было бы увидеть на других стендах.
И мы решили пойти по другому пути – предложили разработать дизайн мебели архитекторам, которые профессионально мебелью не занимаются. Мы дали им возможность проявить свой взгляд на мебель, не ограничивая их в технологических возможностях. Получив прототипы мебели, мы поняли, что это будет сильно отличаться по форме и материалу от того, что будет представлено на выставке. На выставке мы получили реакцию от посетителей и журналистов, которые говорили, что мы другие и такого сейчас нет. Люди очень эмоционально реагировали. Как я уже говорил, ситуация в Италии не очень здоровая и бюджетов на НИОКР вообще нет. Вся выставка приходила посмотреть на стенд компании, которая за год "начудила" пять кабинетов, каждый из которых вызывал удивление.
- А будет ли эта мебель продаваться?
— Сейчас мы это проверяем. Мы исходим из того, что на Западе есть люди, которые уже хотят что-то другое. По нашей оценке, на Западе ниша для наших продуктов значительно больше, чем в России по ряду причин. Во-первых, на Западе это накопленные ожидания чего-то особенного, во-вторых, российский менталитет, скорее, заточен на классические итальянские образцы, а не на что-то новое. Наши соотечественники не так смело готовы воспринимать новое и необычное. Особенно популярная в России тенденция — это массивная мебель, например, толстые столешницы руководителей. Она сильно отличается от международной, которая стремится сделать мебель тоньше и представителем которой можно назвать Жана Нувеля (Jean Nouvel). Еще есть тенденция, которая говорит о том, что в сознании происходит стирание границ, демократизация — когда руководитель и сотрудник сидят за практически одной и той же мебелью. Мы же ищем нашего особенного клиента, для которого мебель будет отражением себя, созданием своего пространства. У этих продуктов свой клиент — особенный, таких не много, но он тоже есть.
Кроме того, представить, что в России кто-то сделал мебель высокого класса, да еще и в кабинет, сложно. Но мы все равно пошли по этому пути и надеемся, что среди россиян также найдутся покупатели. Кстати, Евгений Полянцев предложил нам "сумасшедший", казалось бы, для России вариант, но первый кабинет, который мы продали в России, — это был его кабинет.
Тотан Кузембаев "Виктория". Проект Nayada "12 Архитекторов. Кабинеты"
— Вы упомянули Евгения Полянцева, а как вы работали с другими архитекторами в рамках проекта "12 архитекторов. Проект "Кабинеты"?
— С каждым архитектором связана отдельная история. С Арсением Леоновичем мы сделали рабочую станцию "Острова" фактически за месяц. В мае 2012 года мы уже ее представляли на "АрхиВызове" в Москве, а в октябре повезли в Кельн. Сейчас Арсений не хочет, чтобы у этой системы были "ноги" (опоры). Мы придумали свой вариант, а он придумывает свой, так что сейчас снова начнется процесс коммуникации. С Владимиром Кузьминым взаимодействие было еще теснее. После его предложения мы вместе думали и обсуждали каждую деталь. А стол Тотана Кузенбаева, например, практически сделали так, как он изначально предложил. Это настоящий "пирог" из дерева и стекла. Сергей Чобан предложил целых пять решений сразу, которые мы потом проанализировали, чтобы выбрать лучший вариант, в том числе по ценовым параметрам. Мы даже хотели снять фильм, как происходит творческий процесс у каждого автора.
В следующем этапе проекта будут принимать участие итальянцы – Лука Скакетти (Luca Scacchetti) и Марко Пива (Marco Piva). Возможно, мы пригласим еще одного архитектора.
- Расскажите, как вы работаете с талантливыми дизайнерами в рамках конкурса "АрхиВызов"? Каковы цели этого конкурса? Что он дает вам как компании, а что – дизайнерам, которые принимают в нем участие?
— История с "АрхиВызовом" начиналась в 2005 году. На первом этапе работа больше была связана с популяризацией нашей продукции, в частности, перегородок. Нужно было как-то стимулировать стремление владельцев офисов оформлять их интересно, а архитекторы как раз привносят что-то новое. Но нам это не принесло каких-то больших доходов, потому что все сложные архитектурные заказы для компании не очень выгодно делать. Каждый раз приходится ломать голову конструктору, а нам приходится рисковать. Как ни странно, прямого финансового интереса не оказалось.
Года через три-четыре мы задумались, надо ли продолжать конкурс, но затем приняли решение, что нужно его продолжать, так как был огромный запрос, особенно со стороны студентов. У молодых архитекторов и дизайнеров не так много перспектив реализации. А мы даем им возможность быть замеченными. Первым победителям, например, через какое-то время кто-то заказал офис, они росли на наших глазах, и это было приятно.
На втором этапе развития конкурсной истории мы сделали больший акцент на практичность, чтобы компания в перспективе могла получить продукт, и для этого упорядочили задание от фантазийных тем к реалиям. Это, конечно, не тот продукт, за которым стоит очередь, потому что все по-прежнему хотят прямоугольное или квадратное, так как это удобно разместить в офисе и так как под это заточена вся система продаж. Надо изменить гигантскую систему мышления, чтобы необычные офисы стали популярными. Но потребность в гибких формах, в большей свободе, яркости есть, мы это ощущаем, и мы это проверили на выставке.
Рабочая станция для коворкинга "Острова" Арсения Леоновича, призера конкурса Nayada "АрхиВызов"
- Архитекторов, которые участвуют в конкурсе "Архивызов", вы возите на производство. Вы считаете, что архитектору необходимо его увидеть?
— Да, для многих это стимул. Многие уже на экскурсии по производству, видя какие-то детали, начинают придумывать, как их можно использовать в своих наработках. К тому же не так много возможностей попасть на производство: производители, которые делают качественно, не стремятся показывать производство из-за конкуренции. А мы можем показывать, потому что нам есть, что показать. В результате, благодарны и студенты, и преподаватели.
— Расскажите о ваших производственных механизмах, о технологиях изготовления мебели. Есть ли у вас 3D-принтеры, которые позволяют изготавливать сложные формы?
— Наша компания проектно-мебельная, и эта уникальность позволяет делать разовые, пусть дорогие, но очень качественные вещи. Кроме 3D-принтеров, которые у нас есть, мы работаем на пятиосевых обрабатывающих центрах, которые позволяют отсканировать даже голову человека, а потом сделать ее из дерева.
- Скажите, а на какие требования вы ориентируетесь при производстве мебели? Есть ли у вас, например, тонкие перегородки с высокой защитой от шума?
— У некоторых наших потребителей есть особые требования по шумоизоляции. Например, мы производим непрозрачные перегородки толщиной 10 сантиметров по лицензии компании из США. В кабинете, в котором мы с вами беседуем, стенка рассчитана на 54 децибела – это уровень двух кирпичей. Мы единственные, кто производит такие продукты.
Но если выбирается решение в сторону открытого пространства, как например, в офисе компании Google, где были достаточно высокие требования по звукоизоляции, мы используем двойное остекление, специальные стойки, которые держат стекло, и специальные уплотнения для дверей. Компания Google выдвинула высокое требование — 44 децибела, которое, скорее, относится к гипсокартонным стенам "глухого" уровня. В дверях мы использовали специальные порожки, которые уплотняют дверь в момент закрывания. Здесь важно учесть и параметры акустического комфорта, так как когда много остекления, идет отражение звука, что создает дополнительные условия для звукопроницаемости – звук может несколько раз отражаться и, соответственно, несколько раз выходить. К тому же, просто некомфортно работать при многочисленной вибрации звука в помещении. В итоге проблему решили за счет шумопоглащающего покрытия на полу и потолке, мягких элементов мебели.
- А необычные продукты у вас есть?
— У нас есть проект "Особенные двери". Например, в моем кабинете дверь высотой 3,3 метра сделана из шкуры коровы — это редкие заказы, но это тоже наша целевая аудитория. Также редко используем каменный шпон – фактически это камень, который тонко обработан и специальным образом нанесен на покрытие. Таких заказов у нас 3-4. Есть двери, обитые кожей. Нам в рамках конкурса "Арт-дверь" авторы присылали проекты разных "художеств", например, когда дверь покрашена с двух сторон разными цветами или с узорами из цветов, с изображениями людей. Когда речь идет о пространственном объеме, это выглядит интересно. По одному из проектов мы делали дверь с большой замочной скважиной, которая позволяет "подглядывать". Это инновационные вещи, а как вы знаете, все новое не идет большим тиражом.
У нас также есть "особенная мебель". В частности, мы разрабатывали кресло, которое в результате получило еще и функцию светильника. Нас попросили к одному из фестивалей дизайна совместно с Дэниэлом Дендрой — профессором из известной школы "Баухаус" (Bauhaus) — сделать интересный объект. Среди его наработок мы увидели модель кресла из картона и предложили произвести его из металла и просверлить дырки (Смеется). Всего через месяц появился продукт — кресло-светильник Hedronics, хотя он спорный и больше представляет собой арт-объект, тем не менее, в России он получил несколько наград.
Проект компании Nayada для московского офиса Google
- На кого рассчитаны ваши необычные продукты?
— Передовики в этом, конечно, IT-компании. Офисы компании "Яндекс" яркие, там трава даже на стенах растет. С ними мы делали несколько офисов в Москве, офис в Екатеринбурге, в Новосибирске, в Киеве. Офис Google в Москве практически везде с раздвижными стенами, там есть пуфы. То есть офис стремится к тому, чтобы стать ближе к дому. "Одомашнивание" — один из трендов, кроме того, когда люди садятся ниже обычного уровня, переговоры становятся менее формальными. Офис как бы оживает, становится многоплановым. Сейчас мы делаем офис Mail.Ru — наши сотрудники приходили в офис часа в три ночи доделать какие-то детали, и оказывалось, что там также есть сотрудники, которые трудятся ночью, то есть люди практически живут в офисе.
- Вы также производите перегородки и мебель для спортивных сооружений, например, для "Олимпийского" в Москве. В чем состоит специфика?
— Продукция для спортивных сооружений не отличается большой сложностью. По функциональному назначению это то же самое разделение пространства со своими требованиями по прозрачности и по звукоизоляции. Но здесь больше требований по безопасности и антивандальности, так как публика более активна на спортивных мероприятиях. Поэтому там используется ламинированное стекло, которое даже если будет разбито, то останется на месте. В помещениях технического характера, например, в раздевалках, используются высокоустойчивые к износу пластики.
Такой проект обычно характерен большим объемом работ, и чаще всего оборудование пространства происходит к какому-то событию – Чемпионату мира или Универсиаде. Недавно был Чемпионат Украины по футболу, где мы делали несколько стадионов. Как это часто бывает, стройка вся сжимается ко времени сдачи объекта, работают все, кто может работать, поэтому для нас важно сделать качественно и в короткие сроки.
Спортивный комплекс "Олимпийский" — один из объектов, с которыми работала Nayada.
- Какие цели компания ставит перед собой на ближайшие два-три года?
— Мы будем работать над своей эффективностью, чтобы продукцию можно было сделать для клиента быстрее, чтобы она максимально отвечала его ожиданиям. Будем внедрять "бережливое производство", которое позволяет сокращать сроки от момента заказа до его получения клиентом. Это не экономия, это понятие, пришедшее к нам из США и Японии, которое заключается, например, в сокращении сроков документооборота в офисе, сокращению временных потерь на производстве и простоя продукции на складах. "Бережливое производство" — это своего рода культура, в которую включен весь персонал.
Беседовала Елена Лыкова
